Вятский Наблюдатель о выставке «Неизвестный художник»
Профессор Суриковского института Сергей Гавриляченко не только открыл свою выставку на галерее художественного музея, но и продуктивно пообщался с творческой молодежью
Этот шестидесятилетний молодой человек в круглых очках, приятно поразивший местную интеллигенцию своей скромностью, тактом, глубиной и обширностью познаний, легкой ненавязчивой иронией, направленной исключительно по отношению к себе (и это еще не полный список свойств, коими он обаял музейщиц) буквально вдохнул жизнь в наше порядком застоявшееся культурное пространство. Ну вот не стало в нем больше драйва и энергии, все только до боли привычные слова, слова и лица, плюс мероприятия, от которых явственно тянет скукой. Это тоже кризис, только духовный, который, как учит марксизм, с необходимостью вытекает из экономического.
Когда небольшой лекционный зал музея перед его выступлением начал понемногу заполняться, а потом заполнился сверх всякой меры и молодые люди сидели и стояли в проходах, как на концерте какой-нибудь звезды, было очень приятно это наблюдать. А потом с интересом слушать зажигательную речь профессора, что-то там про абсолютно непонятные законы перспективы и композиции, которые тем не менее красивы, давно открыты и действуют с жесткостью физических. А стало быть область их применения – то есть изобразительное искусство — это тоже очень серьезное и перспективное дело. И надо было видеть вдохновенные лица будущих художников, которые ловили каждое слово преподавателя одного из самых знаменитых творческих вузов страны… Почаще бы им такие уроки и таких педагогов, глядишь, и профессия художника бы обрела былую энергию и славу.
Что касается собственно выставки Гавриляченко «Неизвестный художник», то она оказалась с загадкой, лукаво спрятанной им в название, а затем и в содержимое картин. Он, конечно же, очень даже известный в своем кругу и не кокетничает, однако суть в том (как сообщил нам для ясности), что зрители, особенно через интернет, спровоцированные его якобы неизвестностью, всяко «изгаляются» над этим словом. И еще потом предлагают собственные экзотические трактовки к осмыслению его сюжетов, так что он уже и сам потом не знает, что было изначально задумано и каков он на самом деле… Нормальный такой процесс художественного восприятия и рождения смыслов, вынесенный в заголовок.
Между жизнью и смертью
Не проще и с картинами, внешне довольно простыми, понятными и как бы даже бытовыми, где почти в каждом сюжете присутствует седовласый усатый дяденька, легко опознаваемый как художник Гавриляченко. Все тут пронизано элегантной и добродушной самоиронией: зеленая тоска обывателя-интеллигента, угрюмое сидение с товарищем напротив друг друга в застолье, даже поездка с медсестрами на операцию в лифте с непонятным исходом. Не говоря уж о модификации известного библейского сюжета «Сусанны и старец» (где старец в трусах, несомненно, имеет внешность Гавриляченко, а Сусанн много и они в бикини). Да и о смерти художник размышляет тоже как-то интимно…Но, конечно, по этой теме для своих родителей он делает исключение – какая уж тут ирония. Это потрясающей силы живопись.
Вот, описываю содержание картин, а ведь суть совсем не в этом. Не в том, о чем они, а как написано. Сама живопись, уверенными мрачными мазками наплывающая даже на рамы, стало быть и есть их главный герой, это отчетливо понимаешь. Из нее рождаются все многослойные образы. У меня уже есть здесь любимое: «Мой дальний родственник Акакий Акакиевич». Умные глазки счастливого обладателя шинели робко и одиноко поглядывают из темноты жизни, а блик на бутыли повторяется в густом сусальном золоте широкой рамы, окаймляющим драму ничтожного человека…
Знаю, что картины народного художника Гавриляченко не всем понравятся: больно мрачно, и краски не яркие, так много про смерть, что даже неприлично – ведь все мы стараемся быть «на позитиве». Художники Харлов и Ушакова долго и трудно пытались поделиться сильным впечатлением: как они пришли смотреть выставку накануне дня открытия, наступали сумерки и никого в зале, и как все это совпало с необычностью темы. Это сумбурное выступление, как оказалось, и было самое интересное.
